ХАБОРКА.РУ

www.haborka.ru

  • Full Screen
  • Wide Screen
  • Narrow Screen
  • Increase font size
  • Default font size
  • Decrease font size

Только что с "Дороги"

"Дорога под землю". Они ищут там, где не ищет никто.

Этот текст взят со странички поискового отряда "Дорога под землю", наших хороших знакомых из Москвы.

"Наверное не ошибусь, если предположу, что практически всем копарям знакомо чувство лихорадочного ожидания выезда в поле. Особенно, если место для тебя новое, а его отработка велась по архивным источникам в течение года. Так было и в этот раз – досконально изучены боевые порядки противника, карты местности засмотрены до дыр, воображение уже рисует сказочные пейзажи местности, где ты ни разу не был, но знаешь её, кажется, уже как свой городской район.

Итак, выезд ожидался не просто интересный – он являл собой квинтэссенцию архивно-исторической работы, смелых надежд на возможность обнаружить ещё не отработанное никем место, веры в удачу. Кроме того, в предстоявшей вахте предполагалось участие сводной команды археологов – её личный состав представляли «Дорога под землю», «Волосатые щупы» и отдельные волки-одиночки. Всё это дало возможность пообщаться с коллегами по цеху, научиться чему-то новому. Кадровым вопросам было уделено самое пристальное внимание, в бой пошли одни старики.

Наступило утро 30-го апреля. Место сбора – заправочная станция “BP” на Новорижском шоссе. С различной степенью опоздания (а когда бывало иначе?) бригада собралась – 8 человек на 3 полноприводных автомобилях. Погранец, Ворошитель, Серый, Русс, Ящер, Док, Ловкий и Ваш покорный слуга Михалыч. Стоит оговориться, что вплоть до прибытия на местность мы не имели четкого представления о качестве грунтовых дорог, по которым нам предстояло продираться. В целом, было 3 варианта действий, расположу их в порядке убывания по степени вероятности:

1) Прибудем к последней населенной деревне на нашем пути, где сносная грунтовка заканчивается, оставим транспорт и, помолясь, попрём на своих двух по заболоченной пересеченке порядка 15 км.

2) За последней жилой деревенькой нащупаем продолжение грунтовки, по которой сможем проехать до следующего, уже мертвого хутора. Далее, аналогично с предыдущим вариантом, но пеший участок сокращается до 7 км (согласитесь, уже лучше?).

3) Случится ЧУДО – мы проедем по заброшенным дорогам, форсируем две водные преграды и окажемся на месте (ну на этот вариант я в душе сразу забил – авто у нас хоть 4х4, но до подготовленных экспедиционников им ой как далеко).

«Закон подлости» равно как и буржуинские «законы Мерфи» в этот раз не сыграли – мы добрались до заброшенной деревни. Не знаю как на других, а на меня подобные места действуют несколько угнетающе – срубы на месте, а людей нет. Вот на стене оплывшая табличка продуктового магазина. Рядом продсклад. На заборах какое-то шмотье развешено – вот только что были жители и ушли. Бррр.. Пока проводили рекогносцировку часть команды разбрелась по окрестным избам – чердачный коп никто не отменял. Таких умников видимо и раньше здесь не один десяток побывал – всё оказалось вынесено подчистую уже давно, остались стены и крыши. И лишь Ящер принес церковную брошюрку без даты выпуска – Житие святого Серафима Саровского. Ну что ж, знак свыше значит.

Еще тогда мы задумались, как же эти домишки не сгорели – окрест поля сухой травы, не дай бог кто окурок не притушит и полыхнет, мама не горюй!

Для того чтобы окончательно удостовериться в отсутствии возможности дальше ехать на машинах, в обход хутора была отправлена разведгруппа. Результа-ты неутешительные – весенняя вода окончательно размыла остатки старых дорог. Загоняем транспорт в расположенную неподалеку на болотистом пригорке рощу (тьфу-тьфу, не дай Бог пожар), распределяем по рюкзакам продукты, сапоги на ноги и вперед, «Drang nach Osten»!

Справочно. Деревня, от которой выдвинулся отряд, в начале операции «Марс» находилась в тылу немецких войск и была отбита нашими войсками на третий или четвертый день от начала. Целью путешествия была немецкая передовая на том участке, где ее 25-го ноября 42-го, прорывали части Калининского фронта. Конкретно в том месте, куда двигался отряд, бои длились три дня. Немецкая оборона строилась на опорных пунктах, организованных вокруг деревень и вот один такой опорный пункт, занятый двумя сотнями немцев, и встал костью в горле нашего наступления. В итоге, фрицев размолотили подтянутыми на прямую наводку стволами РГК и перемешали с землей и снегом гусеницами гвардейских танков. Но своего противник добился, пока наши тратили на все перечисленное время, в тылу возвели новую линию обороны.

Дорожка предстояла не ахти какая – местность холмистая и заболоченная в низинах. Вверх-вниз, вверх-вниз, илистая грязь крепко держит ноги, не отпускает, словно истосковались все эти болотца по живому человеку. Жабью икру в стоячих лужах вспучило, словно забытое на плите молоко. За 3 часа пешего пути по пересе-чёнке лично меня в очередной раз посетило много интересных мыслей - о необхо-димости регулярных физических нагрузок и занятий спортом, о вреде курения, о абсолютно лишних шмотках в рюкзаке, о том, что количество консервных банок у меня за спиной можно, в принципе, сократить вдвое. Смотрю на своих товарищей и вижу вспотевшие, багровые лица, слышу натужное дыхание – все устали, всем тя-жело, шутки слышны все реже. Сознательно не объявляем привал – по опыту знаем, что потеряем ритм, собьется дыхание, сложно будет оторвать бывалый копаческий зад от мокрой, но такой мягкой и уютной травы на земле.

Лес редеет, дорожка вновь идет под уклон и мы выходим на полянку, где сверяемся с GPS навигатором. Судя по карте, до реки 200 метров, но её не видно за высокими кустами и камышом. Утомленные копари делают привал перед решающим маршброском – до расчетного места чуть больше километра. Основная задача сейчас – найти брод и без потерь переправиться на западный берег. Погранец и Ворошитель уходят в разведку, возвращаются через 20 минут и с траурными лицами сообщают не очень веселую новость. Дескать, река по весне значительно прибавила вширь, нашлось лишь одно место для переправы, представляющее собой 15 метров водной преграды с топкими берегами. К чести всех камерадов, никто даже не пискнул в ответ, лишь на лицах отразилась суровая решимость мужественно пройти это последнее испытание. Наша группа выдвинулась в направлении обнаруженного брода, на ходу обсуждая возможные варианты переправы – голышом с рюкзаками на голове или на плоту из сухостоя. Через 10 минут на берегу хилого ручья в полтора метра шириной наши разведчики с глумливыми улыбками заявили, что это и есть наша водная преграда. Пошутили значит. Что ж, не знаю, какой реакции они ожидали, но мы поржали от души. Всё таки хорошо, что не пришлось лезть в ледяную майскую воду! За непоколебимое стремление к победе на берегу ручья нас ждали первые бонусы – сложенные штабелем артиллерийские снаряды (кто-то тут до нас по войне слегка ходил) и великолепный рог лося-пятилетки (находка Русса, дома на стену повесит).

Последний километр до предполагаемого лагеря дался на удивление легко, хотя идти нужно было в гору. В течение часа проведены фортификационные работы по рубке лапника, установке палаток и первичном оборудовании места.

Перекусив на скорую руку, мы собрали глубинники и, расчехлив фискари, команда выдвинулась в поле. Лишь Ящер остался в лагере – человек накануне был дико занят на работе и за прошедшие сутки спал всего 2 часа. Работали в 2 команды по немецким позициям. Мне за час работы на площади 300х300 метров удалось поднять 5 разных лопат (хоть в коллекцию – все образцы немецких и советских саперок, плюс к ним кованные деревенские). Далее из земли шел совершеннейший мусор – осколки, проволока, гражданский шмурдяк. Но чувство неотвратимо приближающегося хабора не покидало ни на секунду.

В рации раздался голос Погранца – поднят немецкий противогазный бачок. По сути ничего необычного, если бы не одно НО – с учетом склонности подобных изделий из жести к самораспаду в трухлявое гамно, нас изначально смутил бодрый внешний сохран металла. Дальше больше – открываем крышку, переворачиваем вверх дном, и из жерла бака в ароматных струях дёгтя вываливается банка из под американской лендлизовой свиной тушенки. Кто и зачем хранил дёготь в спрятан-ной в противогазный бак консервной банке – загадка. Но именно эта вонючая жижа законсервировала железо изнутри на долгих 67 лет.

Обсудив находку, разбредаемся дальше отрабатывать территорию. И уж интересная история - Русс названивает что то на небольшой глубине и я берусь за лопату. С самого начала из-под травы прут кирпичи, камни, битое стекло. Через 10 минут мне удается пробить шурф глубиной в штык, ещё через минуту после очередного кирпича мне это надоедает, и я отдаю лопату Руссу со словами, что в случаях, когда я начинаю бить яму и потом передаю инструмент другому, то этот другой обязательно откапывает стоящий хабор. Я всего лишь пошутил, а судьба восприняла это как руководство к действию – после двух взмахов лопата издает столь приятный звук трения металла о металл. Русс наклоняется к шурфу, расчищает что-то рукой и издает удовлетворенный вопль. Из обреза шурфа торчит рукоять немецкого штыка старого образца с деревянными накладками в ножнах. За ним последовала портупея с бодрым алюминиевым «Gott mit uns» и три подсумка с маузеровскими патронами. Теперь уже наша команда принимала поздравления и фотографировалась с находкой, одновременно выдвигая гипотезы относительно того, что же заставило Ганса панически бросить комплектный обвес на поле боя.

До наступления темноты оставалась ещё пара часов. Мы с Русом решили прощупать западный край немецких позиций и пошли по полю, систематически выковыривая из земли куски брони и бытовой деревенский хлам (особенно порадовала двухметровая пила для распиливания бревен на доски). Как оказалось, на этот день мы полностью исчерпали кредит госпожи Удачи – стоящих находок больше не было. Вторая команда за это время успела накопать значительную горку маузеровских гвоздей разного сохрана, затвор от ПТР, штык от винтовки Мосина. Верхушки елей в окрестных лесах зарумянились закатом как бы намекая - пора вам, ребятки, выдвигаться в лагерь.

Здесь нас ждал очередной сюрприз. Паганини бензопилы Ящер за время нашего отсутствия успел не только отдохнуть, но и настрогать большую поленницу дров на вечер, соорудить стол и удобные скамейки вокруг кострища. Беседа за ужином протекала в условиях домашнего уюта. В этот же вечер встал ребром вопрос использования мобильной связи. Красное яйцо показало лучшие результаты – сигнал принимался телефонами в любом месте на стоянке; владельцам Пчелайна во время разговора приходилось играть в приматов и весело раскачиваться на 10 метровой высоте в кронах сосен; Мегафно жёстко ушло в отказ и ловилось лишь в одном месте на поле. Как говорится, делайте выводы.

На следующий день солнце засияло в полную силу. Хлам попёр фактически сразу же, и мы не обращали на жару никакого внимания. С глубины подняты два чугунка. Тот, что поменьше, был покрыт изнутри эмалью и в целом готов к дальнейшему употреблению по прямому назначению. В большом кто то давным давно спрятал две тарелки и фарфоровый заварочный чайник с крышкой. Целая посуда - это всегда интересно, а тут на идеально сохранившихся тарелках мы обнаружили клейма – Н.К.М.П Р.С.Ф.С.Р им М.И.Калинина завод в Конакове и царского орла, подписанного товариществом М.С.Кузнецова.

 

В поле на месте бывшей деревни с глубины в штык поднят советский противогаз, резина которого в значительной мере сохранила эластичность. Так как его фильтр остался торчать в земле, мы пробуем его достать. Взмах лопаты обнажает кости. Настало время для археологии – теперь земля срезается ножом и перебирается в руках. Через час вырисовывается следующая картина – сраженный врагом красноармеец погиб на поле боя и со временем просто ушел в землю на глубину 20-30 см. Часть скелета отсутствовала (унесена взрывом или растащена зверьем), в подсумке сложены гранаты РГД-33 и взрыватели к ним, за голенищем неподписанная солдатская ложка, «смертника» нет. Выбрав и упаковав останки героя для последующего захоронения, мы уходим дальше.

Ящер, Русс и я ушли по позициям в лес, остальные остались работать в поле. Наш результат – несколько ям с горелым железом, деталями от техники, танковыми пулеметными дисками. Среди находок печная чугунная дверца, украшенная витиеватым литьём - по центру фигура человека в колеснице, на голове корона, в руке крест, конь встал на дыбы. Если бы я был счастливым обладателем загородного дома с баней, обязательно бы прихватил с этот предмет с собой и нашел ему применение по назначению.

Параллельная бригада натыкается на немецкую помойку, откуда извлекает гору ржавых консервов, пеналы из-под Маршгетранков, мосинский штык и, внимание, пистолет. Беглый осмотр показал отсутствие магазина и затворной рамы с механизмом, сам пистоль никто классифицировать не смог. Как выяснилось позже, наша находка оказалась пистолетом Dreyse образца 1907 года от Шмайссера. Оружие неуставное, видимо прихватил его немец из дома на всякий пожарный от русских Иванов отстреливаться, да не срослось.

Остаток дня нам попадались лишь рваные куски брони и не заслуживающий внимания бытовой мусор из некогда стоявшей здесь деревни. Подняв с полтонны подобного железа, усталые, но довольные, в предвкушении находок следующего дня мы вернулись в лагерь на ночевку.

Утром было принято решение выдвинуться на южные тыловые позиции немцев, где, судя по оригинальной фашистской аэрофотосъемке местности тех лет, должен был находиться блиндажный городок.

Справочно. Сам немецкий опорник находился здесь на боевом гребне высоты, мертвых зон немецкие пулеметы практически не имели. За гребнем склон уходил вниз к реке, организация тут блиндажного городка и позиций минометов делала их недоступными для нашей артиллерии, к тому же рядом постоянно была питьевая вода.

На месте выяснилось, что, помимо блиндажей, здесь располагалось несколько минометных расчетов. Первый же сигнал глубинника позволил нам поднять крепкую немецкую каску с подшлемником. С правой стороны красовалось аккуратное отверстие от осколочного попадания - фашистский супостат получил своё сполна. К сожалению, кроме горшка в яме ничего больше не оказалось.

Окрыленные успехом, мы обследовали с прибором все окрестные неровности в почве. Наконец очередь дошла до практически правильного углубления в 200 метрах от ближайшей минометной ячейки. Даже сквозь оплывшие края смутно проглядывали очертания ямы размером примерно 2 х 1 метр. Минак выдавал четкий сигнал по всей площади – надо копать. Разработку начали с двух сторон в две лопаты - так быстрее. Первым майскому солнышку показал свой ржавый бочок дегтяревский диск полный патронов. Обкопав его по кругу, мы поняли, что дисков несколько и они лежат стопкой. Фактически в это же время с другой стороны ямы лопата вновь упирается в кости. Тяжелый шанцевый инструмент отложен в сторону, в ход идут ножи, позволяющие грамотно отделять грунт от останков без нанесения последним ущерба. Показался череп, целлулоидный воротничок, кости рук, ухо-дящие куда то в сторону. Через пару часов кропотливой работы яма отработана до дна. Картина сложилась следующая – под телом лежали четыре винтовки мосина с закрытыми затворами (сохранив свою форму, приклады, тем не менее, прогнили и при извлечении распались в труху), в ногах навалены горкой семь снаряженных дисков для пулемета Дегтярева. Красноармеец лежал на боку, вытянутые руки откинуты в сторону, словно его в свое время спихнули по склону на сброшенное оружие, пальцы сжаты в кулаки. Перебрав по крупицам всю землю, мы отсеяли несколько больших и маленьких пуговиц и монету в 3 копейки в районе пояса. Столь желанного смертника не обнаружено и в этот раз (сколько же Вас, безымянных героев, нашло последнее пристанище в лесах, полях и болотных топях, скольких ещё помнят и ждут родственники?).

Странное дело – скелет в очередной раз некомплектный. Отсутствовали составляющие грудной клетки, часть позвоночника, лицевые кости черепа. Жестокая судьба – жил человек, любил, сражался, мечтал о Победе. А через 60 лет легко уместился в пластиковый мешок. До момента официального погребения.

Кропотливая археологическая работа наложилась на уже накопленную усталость. Перекусив сухпайком, мы разлеглись на траве и коротали время в тихой беседе. Надо сказать, солнце и непрерывный ветер уже сделали к тому моменту свое черное дело – все открытые участки кожи обгорели и обветрились, губы истрескались и разбухли как у страждущего странника в пустыне Сахара. Во время отдыха поступает тревожный сигнал - на одежде обнаружены первые, вяло ползущие клещи. Как выяснится позже, одну такую тварь Док таки увез к себе в гости в Воронеж.

С привалом покончено, ещё есть время обследовать минометные позиции. Первая находка весьма антуражная – чугунная гиря с ручкой и надписью «2 пуда», явно времен царя-батюшки. Странно, но никто не изъявил желания прихватить её с собой даже до лагеря, не говоря уже о том, чтобы вывезти в Москву (а ведь можно было почистить, покрасить и по утрам на балконе зарядку делать).

На одном из укрытий явственно проглядывал осевший до пола бревенчатый накат, другое, залитое до краев водой, мы обследовали лопатой. Инструмент уходил в топь по самую ручку и, судя по ощущениям, утыкался на дне в древесину. Ре-зонно предположив, что отработать такое болото до ночи просто не реально, мы решили оставить это место до следующего выезда и выдвинулись в обратный путь к лагерю.

Путь пролегал по ложбинке через ручей, где мы уже проходили утром и останавливались, чтобы умыться в чистой студеной воде. Не желая упустить такой возможности и на обратном пути, наш отряд притормозил у журчащей прохлады. Как-то резко остановился Погранец, посмотрел под ноги, потом вокруг себя. Напряжение вмиг передалось остальным, ещё не понимающим, что произошло. Тревога была не напрасной – в глинистом береге явственно отпечатались мохнатые булки Топтыгина. Судя по всему, медвед, утомленный жарким солнцем также остановился испить водицы в этом оазисе, в то время как увлеченные копари в 600 метрах от него азартно махали лопатами. Тьфу, хорошо не пересеклись на встречных маршрутах (признаться, меня весьма «вдохновили» следы его лап – когти на 4 сантиметра торчат, обнимет такой мишутка и мало не покажется). Оставшийся отрезок пути до лагеря протекал в шумной дискуссии об особенностях поведения косолапых в дикой природе, их гастрономических предпочтениях и диетической ценности отдельно взятого военного археолога.

На поля опустилась вечерняя дремота. С учетом предстоящего утром пешего перехода до наших автомобилей, алкоголь из ужина был фактически исключен. Ребята неспеша перебирали и фотографировали находки, уложенные наподобие пирамиды Хеопса в корнях вековой сосны. За разговорами время стремительно достигло полуночи и отдельные товарищи завалились на боковую, наивно полагая, что сэкономленный подобным образом для сна час положительно скажется на их состоянии завтра.

«Черный песец» подкрался, как водится, абсолютно неожиданно. Уже не вспомню, кто из камерадов и с какой целью выбрался из нашего уютного леса на опушку, но после его возвращения тревожная новость черной птицей облетела лагерь – на горизонте зарево. Все, кто ещё не отдался в объятия Морфея, ломанулись в сторону поля. С пригорка открывался абсолютно феерический, я бы сказал инфернальный вид. Небо на северо-востоке плотно затянула дымовая завеса, ос-вещаемая бушующим под ней пожаром. Из-за холмистой местности языков пламени видно не было, но багровая дымка мерцала широким фронтом по всему горизонту. Первой пришла мысль о возможности прихода огня по полям к нашим палаткам ночью, а потом как серпом по яйцам – ГДЕ ТО ТАМ НАШИ МАШИНЫ!!! Трясущимися от волнения руками из кармана выхвачен GPS, минута на включение, определение спутников и калибровку компаса в движении. Едрить в душу – тачки точно по фронту возгорания! А дальше буйство пляски разума – как быть? Не теряя ни секунды рвануть к автомобилям? А как же лагерь.. Отправить гонца с ключами пока другие собираться будут? Нет, одному ночью через лес и болота опасно, к тому же в одиночку с огнем не справиться. Послать группу побольше? Тогда оставшиеся не упрут весь лагерный хабор.. В итоге восторжествовал трезвый фатализм – гореть может гораздо дальше, чем место парковки, кроме того, если там так полыхает, то даже налегке с максимальной скоростью путь до автомобилей, с учетом ночного времени и особенностей местности, займет по самым скромным подсчетам не меньше 2 часов, и по приходу нас будут ждать догорающие остовы наших пепелацев. Что мы сделали? Ага, нервно опрокинули по одной, покурили и легли спать. Утро вечера мудренее.

Проспав несколько дольше расчетного времени подъема, мы подкрепились на скорую руку, свернули палатки и выдвинулись в дорогу, тщательно отгоняя от себя мысли о возможности обнаружения сталинградского пепелища вместо наших джипов. Дошли быстро и легко, дорога сама бежала под ноги – то ли постоянное хождение в течение трех суток мобилизовало скрытые резервы организма, то ли осиротевшие на тушенку и сайру рюкзаки уже не так тянули к земле.

Вот он - момент истины, как говорится, быть или не быть. Огибаем пригорок и готовимся увидеть страшное.. Вздох облегчения, отпустило – стоят железные кони, сверкают в кустах крашеными боками, того и гляди заржут радостно встречая хозяев. Не здесь горело, цел заброшенный хутор! Вновь улыбки на наших чумазо-небритых лицах! И жить хорошо, и жизнь хороша!

Через полчаса три экипажа уже неслись по грунтовке в цивилизацию, в обрыдлый городской быт, к сникерсам, супермаркетам и другому гламуру, туда, где в суете метро бородатый человек в грязной «Горке» и рюкзаком за спиной вызывает у окружающих лишь отторжение и отвращение, как какой-то прокажённый. Я не держу на них зла, они просто не знают, что отдых может (и должен) быть таким.

Михалыч

"